Все это было не очень приятно, честно говоря. Дойдя до ручки, я обратилась к гештальт-терапевту.
Не особенно помню, о чем были сами беседы, понятное дело, разбирали семью и текущие мои проблемы.
Но одна картинка стоит перед глазами. На сессии я как-то особенно открылась, вылезла застарелая боль, потекли слезы. Терапевт расспросила меня, чего я хочу. Взяла плед, расстелила его на полу у стены. Села на него, вытянув ноги. И взяла меня на ручки. Ну, на самом деле, конечно, я не вся взгромоздилась на нее. Но я плакала, положив голову ей на колени и ее платье вскоре стало влажным от слез.
После я вернулась в состояние взрослого человека.
В дальнейшем когда я рассказывала о каких-то болезненных моментах, ее глаза приобретали особое выражение - они светились состраданием. Рыжие волосы, яркие синие глаза, нежный изгиб мягких полных губ - временами я все еще вижу ее, когда собираюсь причинить себе боль, согласившись в отношениях с людьми на неуважительное обращение, согласившись терпеть и позабыв, кто я на самом деле, ради капельки внимания, любви.
Я отказываюсь в итоге, ощущая внутри поддержку, опору. Это - она, мой терапевт. Это - моя мама, бабушка, мои ласковые и мудрые подруги. В конечном счете, это и я сама, уместившая прекрасные женские образы внутри себя.
Моя идеальная внутренняя мама всегда со мной, она одобрительно улыбается, когда я пою, покупаю одежду, делаю маникюр и хожу на спа. Она считает, что я сама очень хорошая мама своим детям и никогда не ругает за ошибки, не навешивает ярлыков. Именно она сказала, что с мужчиной можно не быть генералом в юбке. Очень меня любит, в общем, ровно так, как я хотела.
