Во дворе муж продемонстрировал, как они с сыном ксенон в фары приладили. Очень ярко, но я стояла пнем и одна мысль билась в голове - скорее бы домой, пакеты с покупками вдруг показались тяжелыми. Муж забрал их.
Дома я выдала всякие красивые канцелярские принадлежности детям - точилки, ручки, карандаши, ластики. У дочки все тот же беспорядок на столе, бумажный мусор и игрушки, три дня обещает убрать, но без толку. Учебники старшего сына не разобраны, так и валяются в пакете посреди кровати, сам он смотрит телевизор, даже не переодевшись, а свое чистое белье убирает в ящики с неохотой, медленно-медленно. Муж пожимает плечами - пусть делают, что хотят. Еще бы, в коридоре куча его собственных рюкзаков и пакетов, я прихожу как будто на склад.
Когда учебник теряется, мы платим пятьсот рублей за новый. Аналогично я иду покупать новый спортивный костюм, сменку, кроссовки, когда все это теряется. Самые крутые рекорды - хорошие кожаные туфли прожили неделю и пропали в школе бесследно, на почетном втором месте одинокий кроссовок, где его собрат сейчас находится - это тайна, покрытая мраком.
Я устала, меня вся эта картина раздражает. Кажется, они живут в комфорте и плевали на мои проблемы. О да, ведь дети ничего не должны родителям. Посылаю их куда подальше и ухожу на кухню доедать за ними остатки каши. Старший приходит и массирует мне спину. А я не хочу, чтоб меня трогали. Потом он говорит:
- Мама, можно было бы затеять войну с тобой, но я в ней всегда проигрываю. В паре боев я, конечно, разобью тебя в пух и прах, но это ничего не меняет. Поэтому я предпочитаю наладить контакт.
Мне стыдно, что ребенок вынужден вести себя как взрослый, стыдно, что у меня нет сил. Дочка уходит на ручки к Инне, ей нужна ласка, а я не могу ничего дать.
Младший давно убежал спать, муж надулся, а я со старшими располагаюсь на дочкиной кровати перед телевизором. Как потом разбредались, я и не помню.
Утром муж рассказал мне, что все дети вообще-то молодцы. Старший помогал с фарами, средняя играла с младшим два часа в машинки, да и вещи они иногда все-таки разбирают. Зря я так вспыхнула. Все делают, что могут и вряд ли кто хотел меня намеренно расстроить.
Но мне нельзя погружаться в чувство вины, это тупик. Я ведь тоже никому ничего не должна. В спортзале приседаю со штангой и тяжелые мысли уходят.
